Газета «Свободный Сахалин», Михаил Бугаев: «В ночь на 22 декабря на строительстве завода СПГ в Пригородном произошла крупная авария. Шестидесятонную оболочку причала разорвало, как бумагу»
Первую информацию о случившемся мы получили, как принято говорить, из неофициального источника. Вкратце она звучала следующим образом. Во время установки оболочки начался шторм. Буксир-спасатель не справился с сильным накатом, и баржа, на которой находился грунт для заполнения оболочки, навалилась на плавучий кран. В результате кран и баржа получили пробоины, а оболочка диаметром с пятиэтажный дом полностью разрушена.
На следующий день наша команда в составе корреспондента и рабочего-сварщика, специалиста высокой квалификации, имеющего опыт работы на подобных конструкциях (в качестве эксперта), выехала в Пригородное.
В том, что мы увидели, с большим трудом можно было узнать оболочку, которую несколько дней назад торжественно грузили на баржу в Корсаковском порту. Из воды торчали искореженные куски металла — складывалось впечатление, что по оболочке, которая когда-то имела форму цилиндра, что-то проехало. От накатывавшихся волн металл шевелился — было ясно, что он изрядно изорван…
Такие ЧП у нас чуть ли не каждый день!..
Работы в рамках шельфовых проектов вызывают повышенный интерес у местного населения и особенно у журналистов. Мы в меру сил следим за тем, как развиваются события на том или ином участке строительства. Однако руководители проектов показывают прессе только то, что выгодно показывать: всевозможные закладки новых объектов, пуски агрегатов и прочее. Если же случается что-то из ряда вон выходящее, — молчат. Узнаем мы об этом из независимых источников, как и в данном случае.
А поскольку любую информацию следует проверить, мы обратились по двум адресам: к оператору проекта «Сахалин-2» — компании «Сахалинская энергия» и генеральному подрядчику строительства завода сжиженного газа в Пригородном — японской компании «CTSD, Limited».
В «Сахалинской энергии» обещали подумать и сообщить, как они намерены реагировать на случившееся. Думали несколько дней и в конце концов сообщили, что комментировать ничего не будут — для этого есть генеральный подрядчик.
А генеральный подрядчик — компания «CTSD» — переадресовал нас к другому подрядчику, который, собственно, и ведет все работы в Пригородном — в Сахалинский филиал инжиниринговой корпорации «Трансстрой».
Руководитель филиала «Трансстроя» Александр Бурцев встретиться согласился, но сразу заявил, что прессу не любит и интервью давать не будет. Хотя после уговоров согласился кое-какую информацию предоставить.
По его словам, оболочку сломало волнами. Произошло это примерно через 4 часа после ее установки на дно. К этому моменту оболочка была частично засыпана специальным грунтом — фильтром. Высота слоя грунта — 160 см.
Причина разрушения неизвестна. По наблюдениям присутствовавших, конструкция рвалась не по сварочным швам, а по «живому» металлу.
Сразу после ЧП была создана комиссия, в которую вошли представители проектной организации, предприятий – изготовителей деталей оболочки, компании, выполняющей установку оболочки, и, естественно, генерального подрядчика.
Проектировали временный причал и сами оболочки в институте «ЛенморНИИпроект», первоначальную неполную сборку выполнял находкинский завод «Квантум», окончательную сборку — сахалинская компания «Спецтрансстрой», установку и монтаж временного причала — находкинский ПСМО-23.
— Больше всего меня смущает то, что все требования были соблюдены, но оболочка, рассчитанная под наши условия, все равно не выдержала, — сказал Александр Бурцев.
— Но у нас есть другая информация — разрушение случилось потому, что буксир не удержал баржу, и она навалилась на оболочку и плавкран. В результате суда получили пробоины.
— Нет. Повреждений судов не было! Перед началом работы плавкран и баржа были установлены на жесткие якоря, — категорически ответил Бурцев.
Покидая кабинет руководителя «Трансстроя», я так и не понял: почему же оболочка разрушилась, если «все было соблюдено»?
Чтобы выяснить это, я поехал в Корсаков и встретился с главным специалистом этого же Сахалинского филиала корпорации «Трансстрой» Александром Плотниковым.
— Зачем вам это нужно? — вопросом на вопрос ответил он, когда я попросил рассказать о событиях 22 декабря. — Да у нас такое случается чуть ли не каждый день! Вчера вот машина опрокинулась! Что, вы и про это будете писать? Кран затерся о баржу, два листа облицовки поменяли — и все!
Кран уже отремонтирован, с 3 января стоит в готовности. Никакого инцидента тут нет! Оболочка разрушена? Так она застрахована, японская компания возместит все убытки!
А наехать на оболочку никто не мог. Была нарушена технология засыпки. Дали неблагоприятный прогноз погоды, работы пришлось прекратить. Оболочка простояла ночь, и ветром ее раздолбало. Однако однозначно причину назвать пока никто не берется. Бочка и бочка — чего вы к ней прицепились?
—Когда вы будете ее поднимать?
— Может, в конце недели. Но вообще нас ничто не лимитирует, можно и через полгода к ней вернуться. Будем ставить другую… Мне непонятно, вам что, писать больше нечего? Какая газета? «Свободный Сахалин»? Читал пару раз, больше не буду.
— Вы сказали, что подобные инциденты у вас случаются чуть ли не каждый день. Это говорит о том, что вы строите, нарушая технологию?
— Это говорит о том, что мы строим, а не сидим в кабинетах!
— А может, что-то все же не предусмотрели?
— Ну вот, шел я в пятницу и упал на спину. Что теперь, об этом писать в газету?..
Как видно из приведенного отрывка, разговор получился достаточно непростым. Правда, в конце концов, немного успокоившись, Александр Плотников рассказал, как развивались события. Хотя, как выяснилось, и не был полностью откровенным.
От ударов баржи кран получил пробоину
К моменту моего появления в Корсаковском порту плавкран «Черноморец-10» стоял с сильным креном на левый борт. Под правым бортом, поднятым из воды, работали сварщики. Рядом на причале — покореженные листы металла.
«Так все же были пробоины?» — подумал я. И пошел искать командование «Черноморца-10».
Капитан Анатолий Матыцын находился на мостике и наблюдал за работой сварщиков.
— Классные специалисты! — похвалил он их, когда узнал, с какой целью я появился на борту.
Беседовали мы долго и подробно — правда, с самого начала капитан предупредил, что комиссия еще не закончила работу, поэтому деталей он касаться не будет.
С его слов — а также со слов других людей, так или иначе причастных к событиям ночи с 21 на 22 декабря, — нам удалось восстановить хронику событий.
15 декабря: во второй половине дня оболочка была погружена на баржу. Затем до 20 декабря ждали погоды.
20 декабря: плавкран «Черноморец-10», баржа и буксир-спасатель «Экошельф-1» вышли в район Пригородного.
21 декабря: в 12.30 приступили к установке оболочки «на точку». К этому моменту плавкран с пришвартованной к нему баржей стоял на пяти якорях растяжках в 72 метрах от отсыпки будущего причала.
В 14.00 установка оболочки была закончена. Началась засыпка грунта-фильтра, который находился на барже.
Прогноз, полученный на плавкране, обещал небольшой ветер с берега. Ветер такого направления не мог разогнать большую волну, поэтому прогноз тревоги не вызвал.
В 21.00 пришел новый прогноз, в котором говорилось об усилении ветра, но в том же направлении.
— Уже когда мы поставили оболочку на каменное основание, было заметно, что она изменила форму, — рассказал капитан «Черноморца» Анатолий Матыцын. — Начали засыпать грунт, пошла небольшая волна. Причем волна шла совсем другого направления, чем было указано в прогнозе. Я уже много лет занимаюсь подобными сооружениями, и мне не понравилось, что оболочка не имеет жесткости. От удара волны она деформировалась, складывалось впечатление, будто она сделана из бумаги…
К 23.15 в оболочку было загружено 250 кубометров породы. Волнение же на море достигло такой силы, что девятитонный грейфер (ковш крана) начал летать над палубой — и стал совершенно неуправляемым.
— Мы были вынуждены прекратить работы, — продолжает капитан. — Волна так раскачивала кран, что многотонный грейфер стал угрозой для судна и людей. Нам с трудом удалось бросить его на палубу и закрепить…
Уверенно стоявший на якорях кран находился всего в пяти метрах от оболочки и закрывал ее своим корпусом от накатывавшихся волн. Никаких касаний корпуса плавкрана с оболочкой не было. А вот баржа, пришвартованная к правому борту крана, стала биться о его корпус. Сильными ударами были оборваны все кранцы, баржу подбрасывало над краном на высоту до двух метров, откуда она с грохотом обрушивалась на борт. Вскоре от ударов в борту крана образовалась трещина, и вода начала поступать в корпус…
— Нам повезло, что в том месте у нас расположен балластный танк, в котором и так должна находиться вода, — рассказывает Анатолий Матыцын. — Появись трещины в любом другом месте — и нам пришлось бы туго: здесь машинное отделение, здесь каюты экипажа… Как только волнение усилилось, мы обратились к буксиру «Экошельф-1», чтобы он забрал баржу. Но они ответили, что не могут вести работы ночью. Тогда мы вышли на Сахалинское бассейновое управление. Они прислали спасатель «Рубин», но и он не стал работать ночью. В 4.35 утра балластный танк был полностью затоплен. Еще раз повторяю: если бы удары пришлись в любое, другое место, я вынужден был бы дать команду рубить концы, чтобы не допустить нанесения повреждений крану. Я был бы обязан спасать кран! В этом случае баржу тут же выбросило бы на берег…
То, что оболочка деформируется даже от небольшой волны, наблюдатели отметили с самого начала. И чем сильнее становилось волнение, тем сильнее она деформировалась…
Первая трещина была зафиксирована в 0 часов 13 минут. А в 1.30 — через час с небольшим оболочка была полностью разрушена.
А к рассвету волнение стихло.
В 8.00 начались спасательные работы. «Рубин» забрал баржу и повел ее в Корсаков. Туда же после выборки якорей пошел и «Черноморец-10», имевший пробоину в правом борту (трещины на площади 14 квадратных метров) и затопленный танк. К счастью, повреждение не повлияло ни на остойчивость судна, ни на плавучесть…
В Южно-Сахалинске мне удалось связаться с заместителем директора ЗАО «ЛенморНИИпроект», автором проекта временного причала в Пригородном Михаилом Николаевским.
Вот так он прокомментировал случившееся: Я принимал участие в возведении пятнадцати подобных объектов и никогда не встречался с такими разрушениями. Какое-либо заключение я сейчас сделать не могу, нужно все детально исследовать. Провести анализ металла, сварочных швов. Может, недели через две я назову причину…
Мы сроки не сорвем!
По утверждению Александра Бурцева, инцидент с оболочкой затормозил работы месяца на два — три, но все же не приведет к задержке пуска самого причала.
Однако пока нет заключения комиссии о причинах разрушения первой оболочки, неизвестно, что делать с другими — а их всего 10 штук. Скорее всего, все оболочки нужно будет доделывать, а на это потребуется дополнительное время.
Кроме того, выяснилось, что проектировщики не учли замечаний управления «Сахалинрыбвод» и не предусмотрели в конструкции причала отверстий для пропуска рыбы. Это тоже требует сначала доработки проекта, затем переделки конструкций и т.д., и т.п…
И если подрядчики, невзирая ни на что, будут пытаться соблюсти график, все это неизбежно приведет к авралам и… к новым инцидентам?
P.S. Временный причал в Пригородном — лишь небольшой объект в рамках шельфовых проектов. Но и «первый блин» весьма показателен: не только иностранные компании, но и российские подрядчики постараются всеми правдами и неправдами скрыть разного рода ЧП, которые могут привести к тяжелым последствиям. Поэтому «Свободный Сахалин» предлагает всем заинтересованным лицам, а также случайным наблюдателям сообщать о любых происшествиях как в Пригородном, так и на других объектах «Сахалинской энергии». Ваша информация будет проверена и опубликована.
