Газета «Советский Сахалин» № 85, В.Горбунов: «Рисковое дело. Шельф и экология»
Вопросам экологической безопасности нефтеразработок сахалинского шельфа в последнее время уделяется все больше внимания. Это понятно, закономерно и правильно. «Углеводородные» риски в ближайшее время обещают серьезно возрасти, как за счет многократного увеличения объемов добычи нефти и газа, так и за счет изменения схем транспортировки. Как известно, нефть будет вывозиться танкерами через Татарский пролив («Сахалин-1»), пойдет по трубопроводу на юг острова и опять же танкерами через залив Анива («Сахалин-2»), то есть через территории, гораздо более обжитые и охваченные хозяйственной деятельностью, чем ранее. Следовательно, и ущерб от возможных аварий будет куда как более заметен. К тому же, что особо важно, границу между экологией и экономикой у нас провести практически невозможно — стабильное будущее последней неизбежно связано с воднобиологическими ресурсами, состояние которых, в свою очередь, полностью зависит от чистоты окружающей среды.
Словом, хотелось бы быть уверенным, что шельф если и не озолотит нас, как мечталось многим, то хотя бы не навредит. Да вот беда — нет такой уверенности. Остается много непроясненных вопросов. И не только к операторам проектов, в адрес которых в последнее время раздается все больше разноуровневой критики, но и вообще. Слишком уж разрозненна и противоречива информация по экологической проблематике.
Возьмем, к примеру, уже действующий объект — нефтедобывающий комплекс «Витязь», главной составляющей частью которого является первая морская платформа «Моликпак». Какова степень его воздействия на окружающую среду? Оговорюсь сразу, что серые киты останутся за рамками разговора. Они под международной «юрисдикцией», ими есть кому заняться. А вот как обстоят дела с другими гидробионтами, которые являются составной частью жизни островитян, — рыбой, крабами и т. д.?
Увы, сказать что-то определенное весьма сложно. Экологи, конечно, обвиняют «Моликпак» во множестве грехов. Тут и ядовитые «красные» приливы; и массовая гибель на пильтунской косе сельди, в которой обнаружено повышенное содержание бария — неизбежного компонента сбрасываемых в море буровых растворов; и исчезновение в этом районе промысловых запасов наваги. На недавней конференции «Развитие нефтегазового комплекса о. Сахалин. Инвестиции, экология, люди» прозвучало, что биомасса планктона в акватории промысла сократилась в полтора раза, а запасы минтая и сельди в Охотском море находятся на критическом уровне и все это было увязано именно с разведкой нефти и ее добычей. Припомнили и вышеупомянутый сброс буровых растворов, и тысячекратное превышение ПДК по фенолам в технологических сбросах с «Моликпака», и скрываемые разливы десятков тонн нефти… И вообще, как заявил один из ведущих конференции — руководитель «Российской независимой экологической экспертизы» академик РАЕН В. Аникеев, с 1996 года здесь попросту не соблюдается российское циональное природоохранЧ ноё законодательство.
~ Что значит «не соблюдается»? — совершенно обоснованно возмущаются представители «Сахалинской энергии». И действительно, у компании имеются все необходимые разрешения и согласования компетентных государственных органов — без этого просто нельзя было бы работать. И экологический мониторинг здесь ведется постоянно. И никто, несмотря на все разговоры, не может доказать связь между деятельностью «Моликпака» и негативными процессами, происходящими с рыбой Охотского моря. Сокращение в 8 раз запасов минтая связано с неконтролируемым его выловом или же с естественным многолетним колебанием численности, но никак не с существованием небольшой нефтедобывающей платформы. И вообще, у ее подножия массово живут крабы, что говорит о безусловной чистоте моря.
Вывод из данного обмена контраргументами можно сделать простой — несмотря на то, что «Витязь» работает уже несколько лет, его экологическое воздействие остается неизученным. И это весьма и весьма настораживающее обстоятельство, поскольку «Витязь» — это только малая часть сахалинских шельфовых проектов, которые сейчас разворачиваются во всю ширь. И если у нас нет точной картины происходящего вокруг малой части, то что мы можем говорить насчет всего целого?
Между тем возможные риски для экологии (а следовательно, и экономики) по обоим «Сахалинам» действительно высоки. Вьщелим основные.
Трубопровод с севера на юг («Сахалин-2») пересечет 1103 водоема, из которых 375 (а по данным экологов — около 600) имеют рыбохозяйственное, то есть нерестовое, значение. Пересекать их будут, прорывая элементарные траншеи поперек русел. Только через 8 «наиболее ценных» рек переходы будут вестись методом наклонного бурения. Все это, безусловно, приведет к временному замутнению водотоков. Прибавьте сюда гидроиспытания (проверку трубопроводов на герметичность), которые потребуют забора, а потом и сброса большого количества воды.
Аварийная автоматика нефтепровода имеет точность 1 проц. Таким образом, она допускает потерю 60 — 80 тыс. тонн нефти в год. Понятно, что в таких объемах терять нефть никто не собирается. Однако годовая утечка через подземную микротрещину нескольких десятков тонн нефти будет действительно неощутима для трубопроводной системы, зато может напрочь погубить любую нерестовую реку или разрушить систему водоснабжении Молодежного, Смирных, Гастелло или населенных пунктов Сусунайской долины.
Вероятность же порывов весьма велика. Трубопровод залегает в зоне 8 — 9-балльной сейсмической активности и 55 раз пересекает 44 тектонических разлома. Трансаляскинский трубопровод в таких местах выведен на поверхность и установлен на специальных компенсаторах, у нас же труба повсюду пойдет под землей.
То же самое касается и трубопровода по проекту «Сахалин-1» с единственной разницей, что он будет проложен по достаточно безлюдным и не включенным в экономический оборот местностям, и авария здесь не затронет интересов стольких островитян, как по «Сахалину-2».
Однако нефть, полученная в рамках «Сахалина-1», будет круглогодично транспортироваться по Татарскому проливу с его сложнейшей ледовой и штормовой обстановкой, а также развитым рыболовством. И любая авария вообще может стать гибельной для всего юго-западного побережья пролива.
Впрочем, танкеры пойдут и из Пригородного через залив Анива с его еще более оживленным судоходством. Здесь тоже требуется особая система предосторожности.
С заливом Анива связана еще одна неприятность. Сюда, примерно в центральную его часть, предполагается сбросить около миллиона тонн грунта от дноуглубительных работ в районе Пригородного. Как это скажется на воднобиологических ресурсах залива, который дает 25 процентов сахалинского улова горбуши и имеет огромный потенциал развития марикуль-туры? Представители «Экологической вахты Сахалина» уверены, что скажется резко отрицательно, и предлагают производить дампинг (сброс грунта) в биологически бедные глубины восточнее Тонино-Анивского полуострова. Но это дальше, дороже и порождает самый главный вопрос — об экономической целесообразности. При обсуждении которой нужны очень серьезные аргументы, желательно — документально подтвержденные.
Да, здравый смысл подсказывает, что сбрасывать огромное количество грунта и тем самым мутить залив Анива, действительно, не стоит. Но в том-то и беда, что, кроме здравого смысла, других аргументов просто и нет. Рыбохозяйственная ценность залива (как, впрочем, и многих других акваторий острова) до сих пор не установлена, и серьезных исследований на эту тему не проводилось. Науке, которая сейчас работает на коммерческой основе, никто таких исследований не заказывал. И потому дискуссия на «анивскую» тему, даже между серьезными государственными учреждениями, порой ведется просто по принципу «сам дурак».
Зато мощный аргумент есть на руках у операторов проектов — на все про все имеются положительные заключения государственных экологических экспертиз, которые дали отмашку на начало всех работ по освоению месторождений и строительству сопутствующей инфраструктуры.
Здесь, казалось бы, и спорить уже нечего. Если уж облеченные государственным доверием специалисты в области экологии, которых никак не обвинишь в некомпетентности, дали на все свое «добро», то все вышеперечисленные угрозы островной природе и людям есть не что иное, как пустые эмоции.
Однако, однако… Уж больно странное и двойственное впечатление оставляют заключения экспертных комиссий. Взять хотя бы то, что касается ТЭО второго этапа «Сахалин-2». Замечаний — масса. Но в итоге все сводится к тому, что воздействия на природную среду «считаются допустимыми». Вроде бы напрашивается вывод о том, что замечания экспертов незначительны и легко устранимы в процессе работ…
Но возьмем всего лишь одну деталь. Например, прямым текстом сказано, что «необходимость разработки СТУП 100-5-90-01-5-1501-00 противоречит требованиям п. 3.3 СНиП 11-01-95… По своему содержанию СТУП существенно снижает уровень технических требований к трубопроводам по сравнению с действующими СНиП». В переводе на человеческий это означает, что, согласно действующим в России строительным нормам и правилам (СНиП) «на участках пересечения трассой трубопровода активных тектонических разломов необходимо применять надземную прокладку» — то есть как раз то, чего давно уже добивается «Экологическая вахта Сахалина». Однако «Сахалинской энергии» удалось получить у отечественных чиновников одобрение на разработку особых «Специальных технических условий проектирования» (СТУП)„ которые снизили уровень требований к строительству. Не будем гадать, как это произошло, отметим лишь то, что нефте- и газопроводы на сейсмически опасном Сахалине строятся, действительно, по более дешевой, а следовательно — и более опасной схеме, чем должны. Возрастает ли вероятность их порыва? Безусловно. Однако госэкоэкспертиза лишь отметила этот факт и успокоилась. И так практически по каждому пункту.
А, например, жизненно важная и касающаяся очень многих проблема сброса миллиона тонн грунта в залив Анива вообще не рассматривается, словно бы и нет ее. Отмечено лишь, что данные по общей плотности запасов промысловых беспозвоночных в заливе отсутствуют. И сброс грунта при наличии согласований производить можно.
Как так? А просто из Москвы все наши тонкости и де тали не очень-то и видны.- Есть формальное непротиворечие законодательству — ну и ладно.
Поэтому не буду кидать все «камни» исключительно в иностранных операторов. Они оплатили и провели действительно серьезный объем научных исследований, никогда ранее на Сахалине не выполнявшихся. Но, похоже, делали это в соответствии со своим пониманием ситуации. Вот, например, биологическая часть проекта (охрана растений и животных вдоль трассы трубопровода) «отмечена чрезвычайной детальностью и наличием огромного количества информации». В то же время «слабо освещены вопросы рыбохозяйственного использования акваторий, примыкающих к участкам размещения морских сооружений». А ведь это и есть самое главное! Но получилось, что существование лягушек близ подземного трубопровода защищено, в том числе и системой дальнейшего многолетнего их мониторинга. А благосостояние людей, живущих прибрежным рыболовством, изучено и освещено слабо.
Но был ли социальный заказ на это «изучение и освещение»? — вот в чем вопрос. Народ безмолвствовал, а что делала власть — знает только она сама. Шум шел лишь от «вставляющих палки в колеса» общественных экологов. И, надо сказать, не без пользы для дела. Операторам проектов приходилось реагировать, изменять проектные решения. Вот и недавно, например, было сообщено об изменении схем прокладки трубопроводов от морских платформ на берег. «Сахалинская энергия» согласилась с тем, что первоначальный вариант многое не учитывал -ни серых китов, ни движения ледовых полей (тяжелые торосы — стамухи — могут выпахивать грунт на глубинах от 0,5 до 6 метров), которые способны порвать трубы.
Так что прецеденты есть. И возможно, таким же образом удастся минимизировать и другие риски. Но для этого нужна так называемая политическая воля. Строительство уже началось, и поэтому надо действовать максимально оперативно и энергично. Иначе потом будет просто поздно. Потом возможно будет только требовать компенсации возникшего ущерба, причем четкой системы этих требований у нас также до сих пор нет. Но это уже тема отдельного разговора.
В.Горбунов.
КСТАТИ
Справедливости ради стоит добавить, что понимание всей остроты проблемы у властей уже появилось. В структуре администрации области срочно создается департамент но экологии, а на днях прошел конкурс по определению подрядчика финансируемой из областного экологического фонда программы комплексного мониторинга сахалинского шельфа. Но времени было упущено все равно много. Оттого-то так много вопросов и так мало ответов.
